я пришел в себя медленно, странно. я знал, что я жив, но не думал, а только мягкими прикосновениями перемещал мысли и ощущения по своему телу - из рук в ноги, из кончиков пальцев в грудь. теплыми, мягкими потоками что-то перетекало во мне, и я знал, что цел. что было раньше? что будет потом? меня это не волновало и не трогало.
моя комната - отвратительно белая. лампочка прямо над моей кроватью. белые стены, белая дверь. кровать в центре. одно окно, паутина решетки, черное стекло. за окном темнота, и как ни вглядывайся, ничего не увидишь. свет режет глаза.
внутри пусто. я чувствую себя обворованным, но не знаю, что у меня украли.
читать дальшеи даже не потому, что пристегнут к кровати. ко мне приходят часто, меня кормят, меня моют. мне задают вопросы, я не понимаю их. я знал, как реагировать раньше; я знал, что делать и что говорить. сейчас внутри моей головы и сердца - звенящая пустота. мне жарко и беспокойно. я скучаю.
это длилось вечность. а потом еще столько же. люди с оловянными глазами приходили, и смотрели мне в переносицу. они говорили о чем-то пустыми, влажными голосами. иногда мне показывали фотографии других людей, улыбающихся, счастливых, а потом их же, но лежащих, залитых красным. я хотел прикоснуться к изображениям, но руки были привязаны к кровати. я несмело улыбался и молчал. иногда они начинали кричать - эти крики жуткой теплой соленой волной вливались мне в мозг. ударить меня? потом те из них, кто был в белых халатах, уводили остальных, и я снова оставался один.
я один, и мне нечего делать здесь. я закрывался все глубже в истертых обложках своего тела, я прятался и все реже открывал глаза. я не думал ни о чем.
так продолжалось до тех пор, пока однажды не погас свет. совсем ненадолго, но на это время комната изменилась волшебным образом. окно стало светлым; я метнулся вверх из колодца своего сознания и вдруг чья-то рука метнула на экран стекла горсть белых, искристых точек. они образовывали узоры, мягкие и острые одновременно, они менялись, двигались, и танцевали в своем, таинственном ритме. я поймал его, я стал двигаться лежа, настолько, насколько позволяли ремни, и взгляд мой был прикован к окну...
и тут снова зажгли свет. перемена была настолько резкой, что я впервые за все время пребывания здесь закричал. я рвался туда, в прохладу, я хотел почувствовать серый свет на своих плечах и нежные укусы белых мух.
я нескоро пришел в себя. мне делали уколы и еще крепче привязали к кровати. но я заметил одно: они избегали встречаться со мной взглядом. я улыбался, потому что теперь я не был один. я знал, что там, в черноте окна, меня ждут те, кто не будет ни о чем спрашивать. и я запомнил ритм танца. у меня были свободны пальцы - и вот ими я танцевал, закрывая глаза и стараясь реже дышать невыносимым млажным, теплым воздухом этого кошмарного места.
я не помню, как освободился. помню, в комнату вошли несколько людей в белом. их глаза стальными монетами буравили мне сердце. они что-то затевали. что-то странное... но теперь я не боялся. я был не один.
меня отстегнули, чтобы посмотреть, как я хожу. один из них поддерживал меня под руки, остальные смотрели. они были похожи на теплых дурнопахнущих рыб... и я не смог больше терпеть.
когда я пришел в себя, в комнате было темно. белые мухи ритмично бились о стекло, я раскрыл объятия и обнял холодную поверхность окна, и коснулся его языком. я почувствовал укусы, тонкие жалящие укусы, и знакомая лихорадка страха плавно, как нож, вошла в мое сердце и поселилась там. и я успокоился. тела лежали по всей комнате в разных позах, молча. один из них вдруг пошевелился. темными провалами глаз он смотрел на меня, и рот его раскрылся в немом крике. в руке у меня была разбитая лампочка, я отвернулся от окна, медленно наклонил голову вбок и улыбнулся ему.
я шел по темному коридору, и белые мухи из разбитого окна сопровождали меня. и было холодно. я встречал людей, они выбегали из комнат и молча кричали, и я заставлял их замолчать. а потом, когда кричать было уже некому, я стал заходить в комнаты, такие же, как моя, и я разбивал там окна, и впускал внутрь серый свет и белых мух. становилось очень холодно, наконец холодно, и люди, привязанные к кроватям, начинали шевелиться и смотреть на меня, но я не слышал их, я шел вперед, и танцевал, и смеялся, и я знал, что этот танец будет продолжаться так долго, как я захочу.
и потом я видел, как люди наконец замирали, и белые мухи присаживались на их раскрытые глаза. и я приближал лицо к их лицам, и тихонько дул - и маленькие белые точки резво взлетали в воздух, образуя в полете узоры... я был счастлив, счастлив по-настоящему. я с ними, да! и я знаю, что я не просто друг... я - с ними! я - их пастырь!
"ты не представляешь. комната за комнатой, замерзшие трупы, пристегнутые к койкам. наливай... в коридорах - врачи, медсестры. кого-то - ножом, что ли, а кого-то... так... и темно везде. снег, метель целая, что-то ненормальное. ты понимаешь, не может быть метели в здании - даже если он все окна выбил. а потом мы его нашли... там, в своей комнате. он сидел... он в общем сделал себе трон. не спрашивай, из чего. он сидел там, и улыбался, и смотрел на нас. он знал, что мы идем! он улыбался, а снег вокруг него лежал пирамидами. узоры какие-то на полу, замерзшая кровь... мы стояли и смотрели на него, а он на нас, и он улыбался! никто не мог сделать первый шаг, все стояли как в музее. а потом он поднял палец, направил на нас - и сказал так негромко: "Бу!"... и понеслась. я не помню, кто начал первым, но лично я растрелял полный магазин. его там потом, наверное, с пола соскребали... ну, туда и дорога. что? еще выпьем? да, наливай... тьфу ты, черт, опять свет погас... давно пора проводку менять. ну, вздрогнули... хм, смотри... опять снег пошел, так и бьется о стекло... красиво, епрст..."
(с)Леонид Чеховский